А.Головцов
Из цикла "Миражи детства".
Мама.
“Печаль моя светла” (ларго пиано).
В тридцати километрах от Киева, в селе Новоселки
находится мой добротный, окруженный
густым садом дом, где на просторной стене самой большой комнаты теснится в почти
сотню экспонатов фотографическая галерея.
“Безмолвные
аллеи,
Заглохший старый
сад
В высокой
галерее
Портретов длинный
ряд”.
В одиночных, групповых снимках – предыстория, история
моей жизни в лицах самых близких людей, друзей, добрых знакомых. Верховной
основой, смысловым стержнем портретной экспозиции служит погрудный, в три четверти снимок
молодой красивой женщины.
|
Безмятежный светлый лоб, спокойно-изогнутые брови, выразительный
глаза. Прекрасные - густые и чуть волнистые - волосы, строгий контур тонко
очерченного рта. Сосредоточенно-задумчивый, с неуловимой полуулыбкой
взгляд, выдающий ясный, незамутненный дух, природный
ум. |
Давно ушла из жизни мама, но ее благородной прелести
лицо каждый день передо мной в тусклых тонах старого фото, ее проницательный
взор подбадривает уже немолодого сына в трудные минуты жизни, гасит случающиеся
вспышки отчаяния.
Груз прожитых лет усиливает чувствительность, частые
наблюдения дорогого образа ассоциативно влияют на психику. В зыбких, смутных,
прозрачно расплывающихся видениях мама приходит ко мне во снах - с годами все
чаще и чаще.
"Ночь… В комнате
душно…Сквозь шторы струится
Таинственный свет
серебристой луны…
Я глубже стараюсь в подушки
зарыться,
А сны надо мной уж,
заветные сны!.."
Побудительные импульсы событий прожитого дня извлекают
из таинственных глубин сознания высокой насыщенности информацию о некогда
поразивших детское воображение происшествиях, глубоких переживаниях. Сонная
психика (так утверждает "старина Фрейд"!) по ей ведомым правилам отображает эти
скрытые мысли в быстро меняющихся, запутанных фрагментах зрительных сцен со
всегда молодой мамой, с имеющими глубоко личный смысл обрывками размышлений
и речей.
"Чу! Шорох шагов и шумящего
платья…
Несмелые звуки сильней и
сильней…
Вот нежное "здравствуй", и
чьи-то объятья
Кольцом обвилися вкруг шеи моей!.."
Фантасмагорические грезы сопровождаются мучительными
размышлениями - сон или явь неожиданное свидание? Мятут душу сомнения, смущает
затуманенный рассудок подсознательные подсказки, что мамы уже много лет нет на
белом свете.
Просыпаюсь после подобного психического самоедства
полностью разбитым.
"Сила господняя с
нами,
Снами измучен я,
снами".
Как послушное дитя своего православного народа
прислушиваюсь к иным оценкам
загадочных явлений от мудрых
старушек, убеждающих меня, что высшая божественная сила через вещие сновидения
связывают нас, живущих на земле, с невидимым миром, где пребывают тени
безгрешных людей, где находится душа добросиянной мамы.
Ее появление во сне, объясняют добрые советчицы, знак
огорчения моей затянувшейся невнимательностью. Иду в церковь, передаю служителям
заказную записку для литургийного поминовения, ставлю свечу у нужной иконы,
крещусь с поклоном: "Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоей
Нины…"
Приходит внутренний покой, душевное равновесие,
неизнуряющие – до очередного приступа забывчивости- сны.
"Постель…Свеча горит. На
грустный тон
Лепечет дождь… Я спал и
видел сон".
Ангелом во плоти была моя мама – деликатная, кроткая, нежная, заботливая, доброжелательная, незлобивая, мягкосердная. Слово ласковое роняла, словно бархатом по сердцу вела.
" А доброта…Я такой доброты
Век не видал, не увидишь и
ты!"
“Никто болькости материнского сердца не
измерил”. Всю себя без остатка
– благородная, жертвенная, хлопотливая, бескорыстная, щедрая – посвятила детям.
Нам всю жизнь отделяла частички своего совсем не здорового сердца, пока оно,
иссякнув, не остановилось.
|
"…мать на всю жизнь сохраняет неразрывную связь со
своим ребенком, чувствует как бы толчок от каждого его страдания и трепет
от каждой радости, словно это событие ее собственной
жизни. …когда
материнство духовное сочетается с материнством физическим, мы видим то
чудесное…явление, которое составляет сущность материнской любви
"
Оноре де Бальзак |
Была эрудированной, развитой, начитанной, любителем и
знатоком русской литературы, поэзии. Прекрасно рисовала, хорошо пела. Знала
великое множество старинных романсов, которые исполняла глуховатым, приятным
голосом под гитару.
"Белая роза - знакомство,
красная роза - любовь,
Желтая роза - разлука, нас
разлучила с тобой".
В далеком-далеком детстве выкристаллизовались первые,
самые яркие, с мамой связанные алмазы воспоминаний. Их много, время их огранило,
выложило в памяти в порядке значимости. Самые ранние из них – наивные,
искренние, трогающие тонкие душевные струны – кажутся маленькими сказками,
творениями волшебника.
Колыбельная. Первое,
даже не воспоминание, ощущение мамы - темная комната, колыбельная
песня.
“Спи, моя радость,
усни.
В доме погасли
огни.
Мышка за печкою
спит,
Дверью никто не
скрипит…”
Мамина кошелка. Мама вернулась с базара. На табуретке стоит полная
покупок, выплетенная из камыша, кошелка. Лихорадочно роюсь в ее богатых
глубинах, выбирая мне предназначающиеся гостинцы – сладости, игрушки, тонкие
книжки (уже к шести годам был
активным читателем).
Радость болезни. Болезнь – восхитительно состояние, когда мамины ласки
и заботы удваиваются, когда исполняются все желания. С младшим братом
одновременно переболели корью – лежали на широкой постели, монотонно бубнили:
“Колбаски хочу! Пельменей хочу!”.
Школа. Первое сентября пятьдесят третьего года,
прохладное туманное утро. По
пересекающей смородинник аллее мама ведет меня в школу, в первый класс.
Успокаивает, подбадривает взволнованного переменой жизненного уклада сына.
Окончательно сняла напряжение кульком мятных пряников, которые принесла мне на
большой перемене.
|
Все мы родом из детства. У каждого из нас свои, с мамой
связанные, оттенки его обаяния: самая красивая
мама, мамина
колыбельная, мамина сумка с
подарками, мамина ласка во время болезни, первое школьное утро с мамой и многое, многое
другое – чудное и
незабываемое |
Своего детства мама не знала. Для нее оно окончилось в
восемь лет, когда был арестован и навсегда исчез отец, священник прихода в
городе Ливны, что на Орловщине. (Через полвека выяснилось – был отравлен газом в
подвалах НКВД).
Тавро “семья врага народа” превратило ее жизнь в
долголетний кошмар со скитаниями по чужим квартирам (дом отобрали), с борьбой за
кусок хлеба. Его усилила, отобрав юность, война. Семья жила в эвакуации в
Молотове (Перми), где мама собирала снаряды на военном заводе. Затем, по
возвращению на родину, работала
учительницей начальных классов в сельской школе.
Ломка психики в начальную, нежную пору жизни, комплекс
“потерянного поколения” оставили неизлечимую рану в душе мамы - натуры от природы впечатлительной,
чувствительной, легко ранимой.
Всю жизнь в глубине ее глаз таилась какая-то неизбывная
боль, подавленность, неустранимая тоска. Во всегда улыбчивом, вежливом общении с
окружающими действовал невидимый стопор, сдерживавший ее от чрезмерной
открытости, излишней доверчивости.
С годами, когда вслед за сыновьями уехала дочь,
одиночество усилило эти черты характера – проявились тревожность, нервозность,
быстрая обидчивость. Наши гостевые приезды временно снимали напряжение, но с
неизбежным расставанием терзания, переживания возвращались, становились
печальной составляющей последних лет маминой жизни.
“В нас тлеет боль внежизненных
обид,
Томит печаль и глухо точит
пламя,
И всех скорбей развернутое
знамя
В ветрах тоски уныло
шелестит”.
Возраст гнет выю, мысли грустные, тревожные смущают душу. Роюсь в ближних, недавно сформировавшихся, слоях памяти – там грязь, отчаяние, унижения и провалы, хождение по лезвию бритвы.
“Воспоминание безмолвно предо
мной
Свой длинный развивает
свиток;
И с отвращением читая жизнь
мою,
Я трепещу и
проклинаю…”
Перебираюсь
в более ранние, архивные разделы
берегини мамы – там чистота, нежность, святость давшего мне жизнь человека; там
успокаивающая, взбадривающая терапия; там особый сердечный трепет и острая боль
потери тебя оберегавшей материнской
преданности.
“В душе, измученной
годами,
Есть неприступный чистый
храм,
Где все нетленно, что
судьбами
В отраду посылалось
нам”.
Жизнь продолжается (аллегро
апофеозо).
“Род проходит и род приходит”. В адамовы веки поднявшиеся генеалогические
деревья множатся, от колена к колену, новыми ветвями. Наследственные элементы
предков (так утверждает строгая генетика!)
не исчезают, передаются, накапливаясь, потомкам. Их необычная комбинация
может проявиться в очередном отростке родового ветвления, дать ему удивительную схожесть внешнюю,
чертами характера, душевными качествами с
родичем-предтечей.
|
Когда известие об ее приближении доходит до
Новоселок, стаи птиц срываются с веток и улетают за горизонт, звери
прячутся в норах, в чаще лесной, жители укрываются в домах, запирают
ворота и двери, собаки сторожевые, визжа и поскуливая, залегают в
будках. |
В первый визит, летом, она - семилетний сгусток энергии,
взобралась на крышу гаража, взломала замок на двери примыкающего к нему чердака сарая, вытащила лыжи и на месте
проверила их ходкость.
С первых минут знакомства взяла под опеку и управление далеко не
пассивную сверстницу, соседскую девочку Машу. Предложила ей поиграть в
дочки-матери, естественно, взяв на себя сложные материнские хлопоты. На
полюбившейся гаражной крыше обучала дочку бальным танцам. Там же кормила и поила
ее из миниатюрного сервиза, учила хорошим манерам.
Отвела покорившуюся подружку подальше от контроля взрослых, начала
рассказывать какие-то истории. С широко раскрытыми глазами, вжавшись спиной в ворота, Мария внимала необычным
сюжетам от авторитетного воспитателя. Позже выяснил – то были анекдоты.
Заполучив белую краску, покрасила подготовленные
к установке решетки для окон, выписала свое имя на двери гаража, наружной стене веранды. К счастью,
краска скоро кончилась.
Она не ходит, а бегает. А если и ходит, то
только вприпрыжку. Ведет неустанную, непосильную борьбу с родителями за свободу
мировосприятия. Остро воспринимает их критику, но категорического выяснения
отношений избегает, предпочитая конструктивный и миролюбивый
диалог.
Без легкомысленных раздумий взбирается на крутую
лестницу, на приглянувшееся дерево, забор, готова преодолеть любые преграды,
реки и моря. За ней нужен глаз и глаз. Она - это мое Солнышко, мой Бриллиант,
любимая внучка Аня.
Восторг силы непреодолимой, удваивается за счет наблюдаемого удивительного сходства объекта поклонения с прабабушкой - моей мамой. Одинаковые очертания лица, повторение всех его составляющих. Лоб, ровный у бровей, у висков - выпуклый, нежно-округлый. Сие, согласно канонам физиогномистики, свидетельство ума тонкого, способного к анализу, умеющего восходить от следствия к причинам.
"И взгляд, как уголь под золой…". Живые, ясные, как алмаз, с легкой поволокой, глазки. Ровный, чуть
вздернутый носик. Те же ямочки на щеках, та же чарующая улыбка.
Снимки прабабушки и правнучки - свидетельство
радующего проявления законов
наследственности - висят рядом в
моей фотографической пинакотеке.
Беззаботное, веселое щебетание
любимицы дает
живое ощущение духа дорогой мамы, напоминает о ней, о
самом близком человеке, повторившейся - в
так же любимом - человечке маленьком.
“Ты здесь, ты со мной! О,
моя дорогая!
О, милая мама, ты снова
пришла…”
И. Анненского, В. Даля Н. Некрасова, А, Фета, А.
Пушкина,
Книги Екклезиаста, М.
Волошина, А. Блока.
Новоселки – Киев
23 марта 2005
года.