 |
 |
|
«И тут в мой разум грянул
блеск с высот, Неся свершенье всех его
усилий. Здесь изнемог высокий
духа взлет, Но страсть и воля мне уже стремила, Как если колесу дать ровный ход, Любовь, что движет солнце
и светило» «Божественная комедия»
(Рай. Песня XXX111) Перевод М.Лозинского. Журнал «Ленинград» 1945.№1-2. 1945 год. Январь-февраль. Ещё идет война, ещё гибнут и гибнут люди,
но смертельная, горькая, высокая и так
желанная всему миру победа над коварным врагом человечества — близка,
как никогда ... Готов к победе и Ленинград. Стало лучше снабжение, благодаря
«Указу о награждении города вторым орденом Ленина», заработали театры,
научные институты, заводы, Консерватория и Университет готовятся к весенней
сессии. В свои, брошенные на произвол судьбы жилища, возвращаются горожане,
понемногу налаживается их быт, люди радуются первым признакам новой
весны, щурятся, глядя на солнце, не боясь более бомбёжек и воя сирен
... Вернулся из далёкой захолустной чуждой Елабуги (задержавшись на
несколько месяцев в Москве у Червинских) в родной Ленинград поэт - орденоносец
Михаил Леонидович Лозинский ... В его скромном багаже — законченная
рукопись перевода «Божественной Комедии», все Дантовы кантики, объёмом
в 14233 русских стиха ... А вскоре в просторных витринах «Книжной Лавки Писателей» на Невском
Проспекте появился свежий номер литературно-художественного журнала
«Ленинград» с отпечатанными на его ещё фронтовых страницах фрагментами
двух песен из «Божественной комедии». (Рай. Песни XXVII и ХХХIII) в
переводе Михаила Леонидовича. Этой скромной публикацией дано было открыть
более чем полувековой путь всех трех кантик Данте, а Михаилу Леонидовичу
Лозинскому — на долгие годы и (уверен!) на многие будущие десятилетия
— уважение и признательность всего русскоязычного читающего мира ...
«Божественная комедия» цельна, едина и закончена
в своей великолепной стройности. И в то же время она необычайно сложна
— писал Лозинский в статье «Данте Алигьери», открывающей свой перевод.
Но тем и замечательно искусство Данте, что разнороднейшие струи он умеет
слить в сплошной поток, неуклонно несущийся к устью. Внутренняя сложность
поэмы связана со сложностью творческих побуждений, которые призвали
поэта к его великому труду и дали ему силы его довершить ... Данте создал
книгу о вселенной. Но в такой же мере это — книга о нём самом. Среди
мировых памятников поэзии вряд ли есть другой, в котором так резко отпечатался
бы образ его творца». В этой «неумолкаемой» (по Мандельштаму) цитате-цикаде,
в этих словах, обращенных Лозинским к Данте и его творению, во многом,
можно смело и без обиняков отнести и к самому Михаилу Леонидовичу...
Ибо, подобно Данте, ему выпало создать свой шедевр в сложную эпоху сталинщины,
изгнаний, тревог, утрат, войны, доносительства, разброда, трагических
лишений - оставшись лично безупречным, сохранив внутреннюю свободу,
порядочность, ум и обаяние, наводящих самим своим присутствием бессилие,
страх и уныние на власть предержащих ... Он родился в Гатчине под Петербургом, на даче,
на макушке лета 1886 года... Но уже с осени того же года — и до конца
жизни стал истинным и преданным петербуржцем, его певцом и поэтом, с
юных лет постигнув его пушкинскую стройность и мистическую тайнопись
белых ночей ... Гимназистом он жил на Надеждинской; в студенческие университетские
«гипербореец» Лозинский перебрался сначала на Малый проспект, затем
ближе к жилищу акмеистов (он был «замыкающим синдиком» великолепной
семёрки: Гумилёв, Ахматова, Городецкий, Мандельштам, Адамович, Георгий
Иванов ...) - в Волховский переулок у Тучкова моста; революцию и НЭП
пережил в знаменитом «Доме Искусств» на берегу Мойки; а «кончил жизнь»
( 31 января 1955 года) в доме 73/75 по Кировскому проспекту, мощным
своим фасадом похожим на огромный резной профессорский пузатый вычурный
книжный шкаф, набитый путеводителями, многоязыкими словарями и папирусами:
дом не дом, а целый Брокгауз под стать своим домочадцам: семьям Капиц,
Платоновых, Приваловых, Эткиндов, Салямон и других ... Чтобы заглянуть
в окна Лозинского, надо было высоко задрать голову — под самую крышу
... К солнцу ... Юрист и филолог, поэт и издатель, он был образцом
и мерилом честности, часто его выбирали третейским судьей - арбитром
в поэтических и житейских спорах и конфликтах ... Он обладал неприкосновенностью
— блоковский. На него не строчили ревнивые поэты - пародий. Даже — дружеских.
Только — торжественные признательные строки и посвящения. Среди них:
Гумилёв, Мандельштам, Шервинский, Шилейко, Городецкий, Юренев, Наталья
Васильевна Крандиевская, Владимир Юнгер, Грааль-Арельский, Липскеров,
Владимир Пяст, Дживелегов, Акимов, Анциферов, Георгий Штерн, академик-китаист
В.М.Алексеев - целая антология. Но
всех превзошла в признательности поэту - Анна Ахматова, посвятив Михаилу
Лозинскому целых шесть своих стихотворений, шесть - жемчужин, шесть
— жестов, шесть — сердечных откровений ... Это — общеизвестно ... Последнее
датируется 1940 годом ... Их дружба была взаимно-притягательной, весёлой,
творческой. Лозинский был «поверенным лицом» Анны Ахматовой с 1911 года,
с самых первых лет её замужества и до самых страшных лет замалчивания,
обструкции, изгнания и отлучения, выпавших на её долю в послевоенные
годы... Брезгливо пренебрегая всем этим, он терпеливо учил её искусству
перевода, настойчиво переписывался, посещал её дом, принимал у себя,
помогал всем, чем мог. «Дорогая Анна Андреевна, не осудите мою попытку
найти хоть какие-нибудь пятна на солнце. Вы сами поручили мне эту астрономическую
задачу. Кое-где я, вероятно, «пережал». Это значит, что от яркого потемнело
в глазах. Вашей лучезарности заштатный астроном М.Л. 3 ноября 1952 года».
Абрам Акимович Гозенпуд, хорошо знавший Анну Андреевну в те годы, рассказывал
мне, что Лозинский был её «рыцарем», вернувшим этому слову первоначальный
смысл ... А замечательная женщина и выдающаяся актриса Елена Владимировна
Юнгер считала Лозинского самым интеллигентным человеком в Петербурге.
Но эта строгость и приверженность к точности и высокому знанию в переводах,
счастливо сочеталась в нём с превосходным чувством юмора, по всему городу
в поэтической и художественной среде «ходили» его острые эпиграммы и
пародии. Всё шло к нему — и клетчатый пиджак дэнди, монокль, трость
и - строгий костюм ... Как
поэт-переводчик Данте, Бенвенутто Челлини, Лопе де Вега, Шекспира, Сервантеса,
Марселины Деборг-Вальмор, Шота Руставели, Гришашвили, Шах-Намэ, Лозинский
добился академической высоты, он знал наизусть почти весь репертуар
русской классической поэзии «серебряного века», владел всеми главными
европейским языками, в последние годы
изучал фарси и персидский ... Лозинский создал «школу переводчиков»,
к которой принадлежали Анна Радлова, А.В. Фёдоров, М.М.
Тумповская, Е.Г.Эткинд, Э.Л. Линецкая, Н.А. Заболоцкий, К.В. Гарновский,
В.Ф. Марков и другие ... Подобно Блоку, Лозинский был аккуратен и толерантен,
умел находить тон со всеми, кто встречался ему на жизненном пути. Валерий
Брюсов, Михаил Кузмин, Борис Пастернак дорожили его мнением, отдавая
ему на просмотр свои переводы Недавно в Филологическом сквере в Университете
открыли изящный памятник Анне Ахматовой, чуть раньше — Алексадру Блоку
... Уверен, что Лозинский по — праву достоин быть рядом со своими близкими
и дорогими современниками. «В
своих стихах Лозинский сумел воссоздать голос Данте с его трудными,
но выразительными интонациями, с его своеобразием гармонического языка;
он вполне преодолел сопротивляющуюся всякому переводчику форму терции
с их простым созвучием. По тексту М.Лозинского русский читатель впервые
получит возможность прочесть Данте: все прежние полные переводы поэмы
были очень слабыми. Утвердился взгляд, что «чистилище» и «рай» поэтически
слабее ада (переведенного более или менее сносно) и скорей является
историческим документом, чем художественным созданием. Чтение 9 марта
вполне опровергло это мнение. Поэтическое напряжение в новом переводе
не ослабевает, а наоборот, возрастает при переходе от одной части к
другой, достигая вершины в заключительной песне поэмы, в апофеозе высокой
любви «что движет солнце и светило». Борис
Томашевский Газета
«Литература и искусство» Москва, 1944 год Комиссариат
народного просвещения России Февраль
27/14/1918 г. Удостоверение
Сим удостоверяем, что предъявитель
сего библиотекарь Михаил Леонидович Лозинский состоит на службе в Российской
публичной библиотеке, куда и повинен ежедневно являться для исполнения
служебных обязанностей как незаменимый специалист. Председатель
коллектива служащих Российской
публичной библиотеки Н.
Роговицкий ПЕТЕРБУРГ
«...
Ты в ветре рвущемся встречаешь лёт столетий мой город, властелин неукротимых
вод, Фрегатом радостным, отплывший
на рассвете в моря без имени, в пустынный переход. И
мёртвый у руля твой кормчий неуклонный пронизан счастием чудовищного
сна, Ведя
свой верный путь, в дали окровавленной читает знаменья и видит письмена»
М.Лозинский. Из сборника
«Горний ключ».1913 г. Изд-во «Гиперборей». Пб. «
... Высокая честь оказана не только мне. В этом присуждении ... я вижу
радостное для меня признание общественной важности той области художественного
слова, которой я посвятил столько лет ... Поэзия — искусство слова.
И она живет только в пределах своего языка. Изобразительное искусство
и музыка понятны всем, они не знают национальных границ, они общечеловечны.
А поэзия нема для тех, кто не знает ее языка. Освободить эту молчаливую
затворницу, привести ее к нам, заставить говорить и петь на новом для
неё языке - вот наша задача, задача трудная и пленительная...» Из текста речи Михила
Лозинского, приготовленного им 12 февраля 1946 года, после получения
известия из Москвы о присуждении Государственной (Сталинской) премии
за перевод «Божественной Комедии». На
могиле Данте во Флоренции в Равенне начертана строка из его бессметного
«Inferno»: «ONRATE I`ALTISSIMO РОЕТА», что в безупречном и точном переводе Михаила Лозинского звучит так «ПОЧТИТЕ ВЫСОЧАЙШЕГО
ПОЭТА». Такими восклицаниями встретили в Лимбе пришествие Вергилия.
И
всегда, проходя мимо того дома, где жил и умер Лозинский, я, вместо
привычно-холодной надписи, выбитой на мемориальной доске в его честь,
про себя, на память произношу именно эту Дантову бесммертную строку,
ибо Лозинский был и остался для нас подлинным Вергилием, приведшим нас
в мир мировой поэзии и культуры ... Евгений
Белодубровский |
||